КАК ГВАРДЕЙ БЫЛ МАУГЛИ

Что сказать, из песни слова не выкинешь… Целый год, скажу я вам с чистым сердцем, прожил я с волками. А дело получилось так. Однажды гулевал я с одной весёлой компанией, и посреди ночи приспичило мне, значит, искупаться в речке. Вышел я на берег, разделся догола, и полез в воду. А течение там, будь оно неладно , быстрое, так что отнесло меня чуть не на полкилометра. Еле вылез, — а темень, глаз выколи! — и пошёл искать свои пожитки. До утра бродил, не нашёл ничегошеньки, хоть бы носок какой завалящий… Компания моя, как я понял, тоже куда-то делась, ищи-свищи…
Вот и получилось: тридцатилетний мужик, голый, в чём мать родила, до города километров пятьдесят, куда деваться, что делать?.. Глухомань, людей вовсе нет, да и что мне люди? Стыда не оберёшься. Выйдет такой из леса, ладошкой прикрываясь, — ну, кто его за психически нормального примет? Беда, ой, беда…
Ну, и стал я по окрестным лесам да лугам искать себе пропитание, потому как оголодал до невозможности. То каких-то грибов сырых наелся, то корень лопуха пожевал, то ещё что-то в том же духе, — да какая это еда? Так, баловство. Наброжусь за день, пристраиваюсь, где бы поспать.
И вот однажды вечером устроился, было, в сосняке на хвое, а тут эти и наскочили, — волков пять, и уж не знаю, по какой такой причине, но рвать они меня с самого начала не захотели, — наверное, вид у меня был какой-то им странный и непонятный… Окружили, значит, и повели меня в своё волчье логово, то ли на консервы, то ли для какой другой надобности. Иду я, и так уж мне тоскливо стало, что заскулил я самым постыдным образом. Волки остановились, опешили, — потому что, оказывается, сам того не хотя, я по-ихнему, по-волчьи излил все свои горести, и они меня разом поняли.

Такого в их роду никогда не было: чтобы какой-то голый мужик вдруг заговорил волчьим языком. Так что привели они меня к себе, и стали знаками всякими требовать, чтобы я продолжил свой рассказ. Я не сразу уяснил, чего им надо, но, когда дошло, стал снова выть и скулить, чем привёл всех в неописуемый восторг.
Так я и прижился среди них. А что. На охоту они меня не брали, толку от меня, зато кормит кормили. Я поначалу, конечно, сырым мясом брезговал, а потом, наголодавшись, с немалым удовольствием стал трескать. Вожак их, которого я прозвал Рваное Ухо, потому как так оно и было, быстро научил меня своему язык, так что недели не прошло, а я по-волчьи уже очень даже свободно разговаривал.
Ну, а как свободным разговорным стал пользоваться, так, что ни вечер, волки давай требовать от меня каких-нибудь рассказов про нашу, человеческую жизнь. Усядутся -улягутся вокруг меня, а я им: «Ууу, ыыы, ав, гау, ииии!» Очень им нравились мои басни, а больше всего пришлась им по душе сказка про Маугли, как я её помнил. И вот с этим самым Маугли они меня, честно скажу, достали до самых печёнок: бывало, по три раза на дню требовали, чтобы я эту историю снова и снова пересказывал…
Так лето прошло, одичал я совсем, броду отрастил, что твои Маркс с Энгельсом, вместе взятые. Но борода, она, конечно, лицо греет, а вот всё остальное не очень. Потому как в сентябре стал я регулярно и без всякого удовольствия мёрзнуть, особенно по ночам. Рваное Ухо первым сообразил, что со мной что-то не в порядке, потолковал со мною. Я ему открытым текстом и говорю: понимаешь, у вашего брата шкура, да шуба, а у меня только шкура, и совсем не приспособленная для осени и зимы. Так что ближе к зиме я окончательно околею, так и знайте.
Вожак подумал-подумал, двух-трёх волчков с собой прихватил, и убежали они куда-то. Через сутки вернулись, и притащили с собой диво дивное: юбку шерстяную, сапоги резиновые малинового цвета, куртку кожаную и треух какой-то драный. Я поглядел на дары на эти, посмеялся, а что поделаешь? Напялил сапоги (впору), юбку, куртку, — ну, красавец, что скажешь?..
Потом строго так спрашиваю у Рваного Уха:

-«Откуда взяли, неужели смертоубийством добыли?»

Смеются:

-«Да брось ты, овечку, это да, было дело, прирезали, а так что нашлось в деревне бесхозное, то и спроворили…»

Вот в таковом печальном виде я и прожил среди волков ещё с полмесяца, а потом думаю: пора, должно, и честь знать. И вот когда вожак со своими подельниками ушли в рейд по окрестным лесам, я руки в ноги, и дёру… Дня два шлялся, не понять где, потом вышел на какую-то просёлочную дорогу, и надо же, — лесовоз едет. Я его тормознул, водила на меня смотрит дикими глазами: ты кто такой, и почему на тебе моя куртка и юбка моей жены?
Я ему всё и рассказал, так бедный водитель полчаса не мог в себя прийти, ржал, как жеребец. Он меня и вывез, так сказать, к цивилизации, где нашли для меня более-менее подходящую одежонку и в область отправили. В области, прослышав про меня, тут же понабежали журналисты всякие, стали интервью брать, и ещё очень просили одеться так же, каковым меня лесовоз подобрал. Большие деньги посулили, так и что? Я и оделся, покрасовался перед видео и фотокамерами, получил гонорар свой. Кстати говоря, после всей этой истории имею очень большой успех у женщин, уж и не знаю, что им так по нраву пришлось, то всё время просят повыть по-волчьи, то ещё что эдакое, о чём упоминать не буду из соображений скромности и приличия.